ГАСАН ГУСЕЙНОВ О СЛОВАХ И ВЕЩАХ

В дневнике Франца Кафки много удивительных страниц. На протяжении нескольких дней этот писатель и мыслитель, прочитывая несколько книг кряду, мог следить за какой-то одной навязчивой мыслью так пристально, что она и сто лет спустя в другом месте и при других обстоятельствах все так же требует ответа. Ведь не просто так на всех европейских языках этот наш мир в своих наиболее выразительных проявлениях зовется кафкианским.

Филолог Гасан Гусейнов о том, как голоса из 1990-х растолковывают происходящие сегодня события. 

В эту малоснежную зиму без привычных развлечений, скрашивающих самое темное время года, особый смысл приобретает старый этнолингвистический спор о том, сколько же слов имеется в языке эскимосов для обозначения снега. Вот что пишет об этом Стивен Пинкер в своей нашумевшей книге «Язык как инстинкт».

Гомер всегда был стариком. На памяти ребенка всегда стариками были Лев Толстой, Чарльзы – Диккенс и Дарвин. А Корней Иванович Чуковский был еще и каким-то гигантским стариком. Правда, безбородым. Он здоровался за руку с детьми, приносившими тридцать шишек для костра возле его дачи. Поскольку «костер» во времена моего детства был неким акционическим атрибутом советскости для детей, о его происхождении и предыстории задумывались мало.

Наверное, не очень хорошо писать так о человеке, «посмертно реабилитированном» и даже восстановленном в КПСС в 1988 году, через 49 лет после того, как его убили в Верхнеуральской тюрьме. Историк Никита Петров установил, что Карла Радека (1885-1939) убили только со второго раза, зачем-то спровоцировав на драку с подсадной чекистской уткой.